Через 10 дней после начала войны с Украиной в России начала действовать новая административная статья — о «дискредитации» вооруженных сил. По ней массово преследуют людей, несогласных с войной и выражающих свою антивоенную позицию. На момент публикации ОВД-Инфо известно о 1258 таких случаях. Рассказываем, как используется эта статья, почему ее могут вменить в самых непредсказуемых случаях и соответствует ли она правовым нормам.
Когда подруга отдала Анне Горовец нашивку с рисунком голубя — контуром птицы, несущей веточку, — та прикрепила этот кусок ткани булавкой к пальто и решила ходить с ним по городу. Подруга Анны переживала, а не задержат ли девушку. Но та ее утешила: «Да ладно, за голубя-то ничего не будет, не парься ты». С голубем мира на пальто Анна проходила два дня.
На второй день, 16 марта, она выехала на машине в центр Москвы, дошла до Пушкинской площади и остановилась возле спуска в подземный переход. Девушка хотела допить кофе, положить упаковку с едой в сумку и написать сообщение другу, что скоро будет. До места встречи Анна не доехала: вместо этого она попала в ОВД.
«Было недоумение, ощущение, что те, кто меня задерживают, абсолютно не правы, — рассказывает девушка. — Этот символ как минимум очень старый, у него много трактовок, его можно очень широко понимать. В автозаке я пыталась это объяснить полицейским, которые докапывались до меня из-за решетки: „А что это значит? Что вы этим хотели сказать?“ Я им отвечала — это просто птичка».
В машине у Анны получилось завязать разговор с одним из полицейских — он оказался из того же города, где родилась девушка. По ее словам, он был «идейным». Спрашивал, сколько ей заплатили, проплачены ли те, кто выходят на улицу с антивоенными пикетами, и цитировал актера Сергея Бодрова, который на съемках фильма «Сестры» произнес фразу: «Во время войны нельзя говорить плохо о своих. Никогда. Даже если они не правы».
Как Анна ни пыталась его переубедить, менять свою позицию полицейский не захотел: «Он меня спросил, понимаю ли я, что своими действиями дискредитирую вооруженные силы России».
В тот день девушку отпустили из отдела полиции без протокола — там все же, видимо, посчитали, что рисунок птицы, приколотый на пальто, никого не «дискредитирует». Но часто протоколы составляются за любое проявление антивоенной позиции.
По данным ОВД-Инфо, с начала войны в Украине по новой статье о «дискредитации» действий вооруженных сил РФ (ст. 20.3.3 КоАП) в России завели по меньшей мере 1258 административных дел.
Первое нарушение этой статьи (ч. 1 ст. 20.3.3 КоАП) чревато штрафом: от 30 до 50 тысяч рублей, если лицо не должностное и не юридическое. Если в действиях найдут призывы к «несанкционированным» мероприятиям (ч. 2 ст. 20.3.3 КоАП), тогда штраф может быть от 50 до 100 тысяч рублей.
Если в течение года человека привлекут еще раз по любой части статьи о «дискредитации», то ему может грозить уже уголовное дело (ч. 1 ст. 280.3 УК). Наказание по этой статье варьируется: штраф до 300 тысяч рублей, принудительные работы или лишение свободы сроком до трех лет. Другие части статьи предусматривают еще более суровые наказания — до пяти лет колонии. Все эти нововведения — статьи о «дискредитации» — в административном и уголовном законодательстве России появились 4 марта, спустя несколько дней после начала войны в Украине.
Административную статью о «дискредитации» ВС РФ (ст. 20.3.3 КоАП) используют не только в отношении людей, которые выходят с антивоенными плакатами в одиночные пикеты или пишут антивоенные посты в соцсетях. Диапазон действий, которые российские правоохранители и суды считают «дискредитацией», гораздо шире.
Антрополог Александра Архипова, опираясь на данные правозащитных проектов и свои собственные, попыталась категоризировать этот диапазон, взяв 397 дел, в которых была подробная информация о содержании высказываний.
Например, по статье 20.3.3 КоАП могут составить протокол, если человек выходит с украинским флагом на улицу или просто вешает его у себя на окне. «Дискредитацией» становятся и любые предметы с антивоенной тематикой — значки, стикеры, ленточки. За них можно получить протокол, если носить их на одежде или прикрепить к автомобилю. «Дискредитируют» вооруженные силы и чтение антивоенных стихов, и даже простой выход на улицу с книгой Льва Толстого «Война и мир». Наконец, под статью 20.3.3, по мнению правоохранителей, попадает и гигантское количество высказываний, на первый взгляд с войной вовсе не связанных.
В марте двое молодых людей в разных городах — Иванове и Москве — вышли в одиночные пикеты с одинаковыми плакатами. На плакатах была надпись: «*** *****». Обоих задержали. Пикетчика в Москве Дмитрия Резникова уже успели оштрафовать на 50 тысяч рублей.
По его словам, решение выйти с таким плакатом было импульсивным, и главным было не послание, а сам акт пикета. «Все что угодно, как вы понимаете, можно было написать, — рассказывает в разговоре с ОВД-Инфо Дмитрий. — Просто так вышло, что это были звездочки».
Задержавшие пикетчика полицейские решили, что на плакате зашифрована фраза «НЕТ ВОЙНЕ». И даже вступили с задержанным в диалог: «[Полицейский] мне сказал, что я ничего не понимаю, не воевал и в армии не был. В диалоге со мной он использовал слово „война“», — вспоминает Дмитрий.
Второй пикетчик из Иванова, Михаил Гусев, подал иск о том, что задержание за плакат со «звездочками» было незаконным. Полиция же в суде объяснила, что на плакате были «пятиконечные звезды» Советской армии, а эта «широко распространенная во всем мире идеограмма», которая «для большинства граждан ассоциируется с военной тематикой». Правоохранителей не смутило, что на изображенных на плакате символах были шестиконечные звезды.
Александра Архипова такие надписи и плакаты считает высказываниями «эзопова» свойства. Эзоповым языком называют иносказания, например в литературе, намеренно маскирующие мысль автора, которую, впрочем можно разгадать.
По словам антрополога, одна из причин, почему антивоенные высказывания шифруют, — это их способность в некоторых случаях обходить цензуру:
«Грубо говоря, дворникам или социальным службам поручено „зачищать“ надписи „НЕТ ВОЙНЕ“ на стенах, они это и убирают. А плакаты движения „Весна“, на которых написано крупными буквами „Пропала собака“, а дальше ниже текст с призывом выходить на митинг, они с большей вероятностью могут не заметить. Некоторые из этих листовок висят по крайней мере месяц».
Но кроме того, что такие высказывания выполняют роль «партизанских практик», говорит Архипова, они совершенно иначе воспринимаются мозгом, чем прямые фразы «НЕТ ВОЙНЕ».
«Допустим, [наш мозг] видит изображение четырех девушек из лебединого балета и начинает думать: я читаю эту надпись как отсылку к балету, а при чем тут балет? Мозг сканирует это изображение второй раз и понимает, что на самом деле это не просто отсылка к балету, а это намек на желаемую смерть лидера или желание политических изменений, — объясняет Архипова. — Вспомним значение „Лебединого озера“: что в позднесоветское время, что во время ГКЧП, когда во время путча постоянно транслировали балет по телевизору. Таким образом, такие плакаты и высказывания привлекают внимание своим двойным прочтением и наличием языковой игры».
По словам антрополога, наличие двойного прочтения, языковой игры и несоответствия не только заставляет нас читать это послание дважды, но и запоминать его лучше, потому что его приходится расшифровывать больше одного раза.
«Из-за того, что мы расшифровали [такую надпись], мы чувствуем некоторое удовольствие и потому с большей вероятностью мы ее распространим, — считает Архипова. — Представьте себе, идет по улице Питера некая Марья Ивановна, у Марьи Ивановны антивоенное настроение. Она видит лозунг „НЕТ ВОЙНЕ“ и радуется, что это кто-то написал. А потом идет по улице дальше и видит, например, граффити, на котором нарисованы сначала три балерины, потом пробел и еще пять балерин. Марья Ивановна застывает в недоумении. Мозг сначала считывает это как „Лебединое озеро“, потом понимает, что три и пять тоже что-то значат, осознает, что это, допустим, „НЕТ ВОЙНЕ“ и думает: „О, круто!“ Всплеск эндорфина — и Марья Ивановна это запоминает. С большой вероятностью она также вынет телефон и сфотографирует это. А дальше начинается вторая жизнь этого граффити — высказывание оказывается в соцсетях и начинает циркулировать».
И действительно, метафоричные примеры таких высказываний становятся популярными в интернете. В разговорах для этого текста с ОВД-Инфо и сами задержанные, и эксперты — все вспоминали ставшие известными случаи пикетов с банковской картой «МИР» и упаковкой из-под колбасы «Мираторг» (буквы «аторг» были перечеркнуты).
С разной степенью успешности (на кого-то в итоге составляли протоколы, а кого-то отпускали без них) «дискредитацию» полицейские хотели вменить и за другие «странные» символы и высказывания:
- за плакат «Фашизм не пройдет» (штраф в 50 тысяч рублей)
- за белый лист бумаги (в итоге составили протокол по митинговой статье 20.2 КоАП)
- за сине-желтую шапку (штраф в 30 тысяч рублей)
- за аватарку в твиттере (суда еще не было)
- за плакат «6-я заповедь — Не убий» (отпустили)
- за нашивку с перечеркнутым портретом Путина (суда еще не было)
Также обвинение в «дискредитации» российской армии вменяют просто за участие в антивоенных акциях. Задержанный 6 марта на акции против войны с Украиной житель Томска получил штраф в 30 тысяч рублей «за молчаливую поддержку антивоенной акции» — фактически за участие в антивоенной акции.
По словам юриста ОВД-Инфо Дмитрия Пискунова, составление протоколов по статье о «дискредитации» в таких случаях это превышение сотрудниками полиции своих полномочий.
«Любое неочевидное, требующее интерпретации высказывание — даже „НЕТ ВОЙНЕ“, тем более звездочки или упаковка от колбасы, — должно проходить через эксперта, — объясняет Пискунов. — Это могут быть лингвисты, культурологи, в зависимости от контекста, даже антропологи или искусствоведы. Решение о том, есть ли в таких высказываниях „дискредитация“ вооруженных сил или нет, должно приниматься экспертом».
Несмотря на то что экспертиза наверняка находила бы «дискредитацию» в этих высказываниях, считает юрист, полиция не смогла бы набирать сотни таких административных дел и быстро передавать их в суд. «Это затягивалось бы на месяцы. Один эксперт делает экспертизу неделю, а если бы у него была очередь из десятков „административок“, [правоохранители] в жизни не смогли бы передать в суд столько материалов дел вовремя (имеется в виду срок, в течение которого по этим статьям можно привлечь к ответственности: если материалы не передают за это время в суд, дело прекращают — ОВД-Инфо)», — говорит Пискунов.
Кроме того, можно было бы проводить независимые экспертизы, инициированные стороной защиты, что тоже затягивало бы рассмотрение дела. «А сейчас все эти экспертизы „проводят“ сами полицейские, прямо в рапорте или протоколе об административном правонарушении», — добавляет юрист.
По словам Пискунова, полицейские в таких случаях серьезно превышают свои полномочия — в российском праве они имеют полномочия только находить признаки правонарушения, а было оно или нет, решают эксперты и суды.
«Это как если бы обнаружили пакетик со странным веществом, и полицейский прямо на месте говорит: я уверен, что это наркотики, и не надо никакой экспертизы. Тут то же самое, — объясняет юрист. — Нашли у тебя какое-то высказывание на сумке, и полицейский говорит — вот здесь „дискредитация“ вооруженных сил».
Еще один юрист-аналитик ОВД-Инфо, Алекс Лохмутов, считает, что административная статья предполагает ответственность за «дискредитацию» не российской армии, а самой войны: «Практика достаточно широкая и даже предсказуемая — если предположить, что статья применяется именно так, как и задумывалась: для подавления любого несогласия с действиями властей, с культом войны».
Сам закон, считает Лохмутов, нельзя считать качественным — ведь по сути он предоставляет неограниченную свободу его применения. «Если наказывают и за „молчаливую поддержку“, и за „мир“, и за „упоминание войны“, и за участие в акциях, и за пустые листы, и за то, что в интернете есть „аналогичные“ призывы, — это не закон, это создание видимости какой-то законности, бюрократическое проявление репрессий», — добавляет Лохмутов.
По словам юриста ОВД-Инфо Дмитрия Пискунова, особенно странным с точки зрения практики выглядит то, что суды такое применение статьи — без проведения экспертиз — устраивает. «Фактически у нас введено военное положение, которое официально никто не вводил, — считает юрист. — Суды по законам военного времени принимают на веру решения полицейских [о том, что является „дискредитацией“, а что нет]».
Лохмутов считает, что появление статьи 20.3.3 и ее применение таким образом нарушает и Европейскую конвенцию по правам человека, и Международный пакт о гражданских и политических правах. Административная статья не только очевидным образом ограничивает свободу выражения, но и подразумевает наказание не на основании закона, а в результате правового произвола, считает Лохмутов. «Но вообще, все эти международные документы основываются на идеалах мира, — отмечает юрист. — И Всеобщая декларация прав человека, и Европейская конвенция подтверждают приверженность свободам, которые являются основой всеобщего мира. А [Международный] пакт так и вовсе запрещает пропаганду войны».
Редакция ОВД-Инфо
