С начала полномасштабного вторжения житель поселка Решетиха Нижегородской области Александр Горелов заявляет о своей антивоенной позиции. Он написал «Нет войне» на двери своей машины, а затем покрасил крышу своего дома в цвета флага Украины. В августе 2023, пока Александра допрашивали после обыска по статье о ложном сообщении о теракте, неизвестные люди пришли и перекрасили крышу. ОВД-Инфо публикует историю Александра.
Я родился и всю жизнь живу в Решетихе, это поселок в Нижегородской области. Когда я закончил школу в 2001 году и не знал, куда поступать, мой папа посоветовал мне идти на экономиста-менеджера. Работал я не по специальности, сначала занимался сборкой мебели, а теперь ремонтом квартир.
В политическом смысле я долгое время был, что называется, ватником — даже повышение пенсионного возраста поддержал, как дурак. Но в 2019 году я столкнулся с правоохранительной системой сам.
У нас все, даже полицейские, ставили машины на тротуаре, и мне в какой-то момент это надоело. Я пошел в пункт полиции с просьбой убрать машину и решить эту проблему. Сотрудник очень долго со мной препирался, требуя документы, и я решил записать наш разговор на видео. Полицейский начал махать руками и кричать: «Да ты блогер, тут так нельзя». Но машину все же убрал.
Через три дня мне нужно было зайти в пункт полиции по своим делам, и сотрудник, назвавший меня блогером, меня узнал и сфабриковал против меня дело о неповиновении полиции (ч.1 ст. 19.3 КоАП). Я пришел вообще по своим делам — а меня на сутки посадили в клоповник. И это даже не оскорбление, я действительно после ночи в полицейском отделе принес клопов домой. Тогда мне дали штраф в тысячу рублей. Я просто пытался изменить свой поселок к лучшему, а столкнулся с безразличием и даже агрессией. С этого момента я начал следить за оппозиционными политиками.
Когда началось полномасштабное вторжение России в Украину, я захотел высказать свою позицию — баллончиком с черной краской написал «Нет войне» на двери своей красной машины. 6 марта 2022 года была всероссийская антивоенная акция, в которой я решил принять участие. Помимо надписи на двери, на заднем стекле я прикрепил изображение Путина со скрещенными костями и подписал «Путин — убийца».
Собственно, моя машина и стала моим антивоенным высказыванием, я стоял рядом с ней на площади. Я не ожидал, что что-то изменю, но мне было важно исполнить внутренний долг. Простояв около часа, я решил зайти купить хлеба около площади и потом поехать домой. Возвращаюсь к машине — а вокруг нее толпится человек 8-10 полицейских.
Их заинтересовала даже не надпись «Путин — убийца» на заднем стекле, а именно «Нет войне» на двери. Начальник пункта полиции Читалин, который тоже приехал посмотреть на машину, решил ее арестовать под видом вещдока. ГИБДД забрала автомобиль на штрафстоянку, и, как я теперь уже понимаю, они начали тянуть время.
4 июня, за два дня до истечения срока давности по статье о дискредитации (ч. 1 ст. 20.3.3 КоАП), меня вызвали в пункт полиции. Я решил поехать 8 июня, чтобы срок давности прошел, но дело уже было сфабриковано. Собственно, дискредитацией признали только «Нет войне», а фраза «Путин — убийца», как им показалось, в рамках закона. Тем не менее, суд вернул дело полицейским из-за истечения срока давности.
Через месяц меня позвали забрать машину, но на самом деле полицейские придумали мне новое дело — организацию митинга (ч. 2 ст. 20.2 КоАП). Снова меня оставили на ночь, а на следующий день суд оштрафовал меня на 20 000 рублей. Я думал, что на этом дело и закончилось.
Весной 2022 года я решил покрасить крышу, купил синюю и желтую краску. Сначала покрасил верхнюю часть [крыши] в синий, а уже ближе к концу лета покрасил низ в желтый. Собственно, так крыша и простояла всю зиму и следующую весну.
Ко мне правда однажды приходил полицейский и буквально забросал меня вопросами: «Почему вы покрасили крышу? С какой целью выбрали синий и желтый?» Я ответил, что справок не даю, захотел и покрасил, и он просто ушел.
Ощущение, что им заняться нечем: то к моей машине, то к крыше прикопались. Полицейские пришли за объяснениями к моим соседкам, которые меня и сдали с потрохами. По их мнению, я «хулиган, который никак не угомонится». Как позже выяснилось, донос на мою крышу написали все же не соседки, а глава поселка — бывший полицейский Чурилов.
Вечером 2 августа 2023 года я был дома, когда ко мне пришли незнакомые люди: следовательница в форме, две женщины в полицейской форме и двое мужчин в гражданском. Следовательница сказала, что у них есть постановление на обыск. Я успел оповестить «Забрало», и мне сразу же перезвонил адвокат.
Пока мы ждали адвоката, я успел ознакомиться с постановлением. В нем было сказано, что в декабре 2022 года на электронную почту администрации Решетихи пришло сообщение о заложенных бомбах. Естественно, сами бомбы никто не нашел. 11 июля 2023 года начальник полиции УМВД написал рапорт, что я якобы причастен. Один рапорт — это уже стало для суда основанием для того, чтобы выдать постановление на обыск у меня дома. Причем на самом обыске был и тот самый начальник УМВД, из-за рапорта которого ко мне пришли.
Как только у меня забрали телефон, сразу начали разбрасывать вещи, сдирать покрывала, демонстративно стали топтаться на вещах. Понятыми позвали соседок, которые меня оговорили. Они были в шоке от обыска, но все равно продолжали меня обвинять: «Ты сам виноват, нельзя же было против войны выступать». У меня изъяли все старые, в том числе неработающие, телефоны, жесткие диски и записи камер видеонаблюдения.
После обыска мой дом опечатали и сказали, что мы должны поехать на допрос. Я спросил: «А я вернусь вообще домой?» Они ответили, что не собираются меня арестовывать, и предложили поехать на своей машине.
В пункте полиции меня попросили написать дополнение к протоколу обыска. Через 15 минут после того, как мы приехали с полицейскими, ко мне присоединилась мой адвокат Кристина из «Забрала». Первым делом она спросила, кто перекрашивает мою крышу. Я был в полной растерянности после обыска и даже сначала не понял, о чем речь. Оказывается, как только мы уехали после обыска, неизвестные люди вошли ко мне домой и начали самовольно перекрашивать мою сине-желтую крышу.
После того, как я дал показания, выяснилось, что помимо обыска по статье о заведомо ложном сообщении о теракте (ч. 2 ст. 207 УК), на меня еще снова сфабриковали административку о дискредитации (ч. 1 ст. 20.3.3 КоАП). Протокол точь-в-точь как в прошлом году — полицейский буквально с листочка переписывал. Я его спросил, всегда ли он так делает, он ответил: «А какая разница?»
Я начал протестовать, что суд по 20.3.3 уже был, и я даже штраф выплатил. «Так тогда тебя осудили за машину с наклейкой „Нет войне“ на площади, а теперь ты поставил эту же машину у дома. Если еще куда поедешь на ней — еще и уголовку на тебя состряпаем», — начал мне угрожать полицейский. 20 сентября по этому делу у меня будет суд.
Начальник полиции пытался вывести меня на разговор по душам: «Зачем ты это делаешь? У нас там воины погибают — там ведь нацисты». Я сказал, что был в Украине и не видел никаких нацистов. Как я могу [войну] воспринимать по-другому, если мои бабушка с дедушкой в голоде росли после войны. Они мне всегда говорили, что любая война — это всегда только голод и смерть.
Мы уже собирались с адвокаткой уходить, когда меня попросили еще пройти и дактилоскопию. Дело в том, что я с этим уже сталкивался: в 2019 году, когда меня задерживали по делу о неповиновении полиции (ст. 19.3 КоАП), и в 2022 году, когда мне предъявили организацию митинга (ч. 2 ст. 20.2 КоАП). Мои фотографии и отпечатки уже были у них в базе. Никакой необходимости проходить эти процедуры вновь не было совершенно, но мне начали угрожать тем, что оставят на ночь. Я подумал: «Ну, хотят в третий раз сфотографировать — пожалуйста!»
Несколько моих друзей предложили эмигрировать. Но у меня четкая позиция по этому вопросу: если все уедут, то кто останется здесь? Это мой дом, я тут родился и жил, здесь похоронен мой отец. Почему я должен вдруг уезжать? Конечно, после обыска появился некоторый страх.
Одновременно с этим сейчас меня распирает чувство гордости, как я смог задеть всех этих начальников. Я — один, я маленький человек, занимаюсь сборкой мебели. У меня нет ни высокой должности, ни звания, ни авторитета, по факту, я — один колосок среди поля. Всех этих начальников так задела моя сине-желтая крыша и надпись на машине, что это даже смешно.
Сейчас я думаю над тем, как не отступить от своего, и как это сделать так, чтобы до меня не докопались. Крышу я точно буду перекрашивать — сначала в желтый, а дальше посмотрим. Еще я хочу попробовать добиться справедливости, почему ко мне кто-то смог пробраться в дом и самовольно перекрасить что-то.
