5 апреля жительницу Москвы Ирину (имя изменено по просьбе героини) оштрафовали на 30 тысяч рублей по статье о «дискредитации» российской армии. Протокол на нее составили после того, как она вступила в спор в кофейне с мужчиной, который агрессивно высказался об украинцах. Он записал часть разговора на телефон, после чего вызвал полицию. Публикуем рассказ Ирины о произошедшем.
Был четверг. Я, как обычно, зашла в любимую кофейню. А там один из посетителей очень громко рассуждал о том, что «украинцы — пидорасы» и «их нужно гнать». Я ему сделала замечание, потому что какие они «пидорасы», если у многих из нас в Украине живут родственники и друзья. К тому же он находится в общественном месте, где такие высказывания неуместны.
Подобные фразы воспринимаю очень болезненно, потому что у меня в Украине живет бывшая одноклассница, с которой мы всегда очень хорошо общались и до сих пор поддерживаем связь. К тому же там живет еще много не таких близких знакомых. И то, что сейчас в Украине происходит, очень страшно и тревожно.
Мужчина не умолк, начал меня провоцировать, говорил, что «мы всех [украинцев] размажем». Я спросила: всех ли поголовно стоит «размазать». Мужчина ответил утвердительно. Мой ответ на то, что методы, когда сначала делают, а потом разбираются, мягко говоря, неприемлемы и не могут быть оправданы, он и снял на видео.
На этом моменте мужчина достал телефон и начал меня снимать. На запись попала только последняя фраза. Я хотела снять его в ответ, но он принялся рассказывать, что работает в правоохранительных органах и его снимать нельзя. Выхватил у меня телефон, схватил за руку. После этого вызвал полицию.
Приехали они быстро — минут через десять. Пока мы ждали, мужчина меня в кофейне не удерживал, но сбегать от него я не планировала. Он сразу начал угрожать, что заломает руки, — а там мужчина раза в два меня выше. Проверять не хотелось.
Когда полицейские приехали, мужчина тут же показал им видео. Так как фраза была обрезана, запись их не сильно заинтересовала. Полицейские сказали, что она явно вырвана из контекста, а по видео легко понять, что это ответ на что-то. Попросили тем не менее проехать с ними в отделение по району Нагатино-Садовники.
Там я пробыла минимум два часа. Полицейские попались на редкость адекватные. Силу не применяли, вопросами не мучали. Более того, они мне даже сказали: «Разговаривай на такие темы на кухне. В общественных местах не надо сейчас это обсуждать».
В отделении полицейские изучали мои соцсети — страницы во «ВКонтакте» и инстаграме. Личные переписки в телефоне читать не просили. Страницу во «ВКонтакте» изучали с моего телефона. Она у меня полумертвая, поэтому там ничего интересного не нашли.
Пока мы доехали до отдела, туда же подоспел мужчина, с которым у меня произошел спор в кофейне. Он нашел у меня в инстаграме пост о мобилизации. Как я понимаю, страницу ему дал бармен. Мы с ним были подписаны друг на друга какое-то время назад. Бармен же и этот мужчина достаточно близко знакомы.
Пост в инстаграме о мобилизации я опубликовала в сентябре [2022 года]. В нем задавалась вопросом: насколько можно отправлять необученных людей на мясо?
За него-то полицейские и зацепились. Выписали протокол о «дискредитации» российской армии (ст. 20.3.3 КоАП — ОВД-Инфо).
Ситуация ощущается сюрреалистичной. Если бы мне о ней кто-то рассказал, я бы в жизни не поверила. Ничего подобного со мной раньше не происходило. Более того, даже ведь когда читаешь про истории с доносами в СМИ, думаешь: ну меня-то это не коснется, все люди вокруг меня адекватные.
В любимую кофейню больше, конечно, не захожу.
О том, что со мной произошло, рассказала только самым близким родственникам. Все, конечно, в шоке. Сравнивают происходящее сейчас в России с Советским Союзом, когда было распространено стукачество.
Единственное, что радует: родственники более старшего возраста, которые раньше поддерживали «спецоперацию», теперь уже не поддерживают ее. Сильнее всего позицию изменили мужчины за 60 лет. Это же все хорошо, когда ты на диване лежишь и смотришь новости о том, что российская армия собирается брать Львов, а когда с репрессиями сталкиваются твои родственники, приходится отрезвиться.
Сама я не одобряю насилие. Считаю, что оно любой конфликт только провоцирует и усугубляет ситуацию. Страдают от вооруженных конфликтов больше всего мирные люди, а не те, кто их развязывает. Поэтому моя позиция всегда была такой: главы государств должны стараться разрешать конфликты максимально мирно, думая в первую очередь о своих гражданах.
К нашей власти вопросы у меня были давно. Еще после гибели подлодки «Курск» они зародились. И далее вопросов становилось все больше.
Сейчас состояние очень сюрреалистическое: приходится лишний раз думать, что можно, а что нельзя говорить. Понимаешь, что вроде бы все это на самом деле с тобой происходит, и одновременно не веришь, что это может быть реальностью. Не укладывается в голове. Ты много раз читал про доносы, изучая историю. Постепенно они возвращались в нашу жизнь, а потом вдруг вернулись полностью.
Мы иногда обсуждаем происходящее с другом. Он меня спрашивает: «Ты могла полтора года назад представить себе, что жизнь будет такой в России?».
Записала Карина Меркурьева
