Фоторепортера и волонтера штаба Навального Сергея Командирова отчислили из смоленского филиала РАНХиГС с последнего курса. Формально — за несвоевременную оплату обучения, но Сергей считает, что настоящей причиной отчисления стала его активистская деятельность. ОВД-Инфо публикует его рассказ.
14 марта в РАНХиГС проходила встреча с тогдашним главой ЖКХ города Максимом Азаровым и заместителем главы Ленинского района Александром Жбановым. Я пришел туда специально, чтобы задать вопрос о зарплате Азарова в 440 тысяч рублей в месяц со всеми выплатами. Зал аплодировал и свистел, поддерживая меня. Азаров ответил, что СМИ врут и, мол, проверяйте инфу. Я представился, и Жбанов запомнил меня. По словам других студентов, директор нашего филиала Ирина Тимофеева была недовольна моим вопросом.
Через два дня мы с волонтером штаба Навального Сергеем Куприяновым пошли раздавать листовки «Забастовки избирателей». В центре города увидели группу людей, похожих на депутатов. Один из них попросил листовку. Я дал и пожелал всего доброго. Это был Жбанов, как я понял позже.
Чуть позже нас задержали у Драмтеатра и отвезли в отдел. В отделе стали оформлять протоколы. Выяснилось, что Жбанов написал на нас заявление. Нашего защитника не хотели пускать в полицию — сначала говорили, что отдел — «режимное помещение», и нельзя, потом — что сейчас приедут из Центра по противодействию экстремизму и юриста пустят одновременно с сотрудниками ЦПЭ. Мы попросили бумагу для оформления ходатайства о пропуске защитника, но нам ее не дали. Спустя три часа на нас оформили протокол по части 2 статьи 20.2 КоАП за пикетирование.
Затем нас отправили в камеру для задержанных. Там было тепло. Откуда-то снизу доносились азбука Морзе, гудение котельной и звук воды, текущей по трубам. Ночью я услышал характерный звук моего телефона, которым он сигнализирует отключение зарядки. У меня гнездо зарядки расшатано — кабель отходит и время от времени телефон перестает заряжаться и издает этот звук. Я понял, что кто-то пытается зарядить мой разряженный телефон — мне сразу показалось, что сотрудники полиции пытаются его взломать. Спустя какое-то время звук повторился. На следующий день, когда мне вернули телефон, я заметил на экране жирные следы от пальцев, которых раньше не было, и определенный процент заряда батареи. В телефоне Сергея тоже, судя по всему, копались: чехол телефона снимали и затем надели обратно неправильно, а с телефона зачем-то удалили приложение «Сбербанк-онлайн».
На следующей день нас отвезли в суд, где судья нас оправдал. Во время суда я узнал, что моих одногруппников срочно созывают после моего случая по поводу оплаты обучения. А староста моей группы написал в общий чат, чтобы я оплатил обучение сегодня же — сфоткал чек, а оригинал принес в понедельник, иначе отчислят. Мама как главный плательщик, указанный в документах, делает перевод — я отсылаю чек.
Прихожу в понедельник в вуз, а мне вручают приказ об отчислении, датированный уже прошедшим числом. Я не спорю, что затянул оплату, но по более или менее уважительной причине. Были финансовые трудности в семье, а потом заболел отец — было не до этого. Обычно в таких ситуациях вуз идет навстречу. Правление отличается большой лояльностью к студентам. Или отличалось.
Почему я думаю, что меня отчислили несправедливо? Во-первых, один мой знакомый в личной беседе рассказал, что оплатил учебу еще позже, чем я. Но его не отчислили, и сейчас он уже окончил обучение. Во-вторых, я знаю немало других примеров, когда студенты не успевали вовремя перечислить деньги, но их не отчисляли. Потом мне написала одна выпускница, что за четыре года, пока она училась, за неоплату в срок никого не отчислили. А некоторые студенты платили прямо перед государственными экзаменами.
Тимофеева говорила мне лично, что политика ни при чем и я отчислен из-за нарушения пункта договора, — наглая ложь в лицо. Я знаю, что после моего интервью известному блогеру kamikazedead ее вызывали в УМВД, звонили из Администрации президента. Она дала преподавателям указание провести беседы со студентами. Одна из них, Моргун Т.Н., рассказывала, что моя жизнь сломана и якобы кроме листовок у меня нашли и наркотики.
На решение суда, оправдавшего нас с Сергеем, МВД подало апелляцию. 4 апреля она рассматривалась в областном суде. С 9 утра мы с защитником все время находились в здании. Но заседание прошло без нашего участия. Сначала судья отменил решение суда первой инстанции по делу Сергея. После этого ожидавших заседания по мне попросили покинуть суд, так как с 13:00 до 14:00 там обед, а заседание должно было начаться в 14:00. Мы вышли наружу и стали ждать, но в 14:00 моему защитнику позвонили из суда и заявили, что заседание уже прошло и решение по моему делу также отменено. В постановлении говорилось, что меня якобы не было в здании суда.
Логичный конец история обрела 30 мая. Мне присудили 20 часов обязательных работ за прогулку с шаром и раздачу листовок, которые избирательная комиссия Смоленской области даже не признала агитацией. Была прогулка — стал «пикет», был «пикет» — стала «демонстрация». Судья посчитала листовки «наглядной агитацией», а нашу прогулку — «демонстрацией», хотя мы ничего не скандировали, шли в произвольном направлении, не имели с собой плакатов, не собирались в назначенное время в назначенном месте. Жбанов не явился на заседание, несмотря на то что областной суд обязал его это сделать.
Как сказала одна моя коллега: «Скоро судимость по статье 20.2 станет показателем и атрибутом достоинства и патриотизма. Поколение 20.2».
