18 февраля в Ставрополе возле здания местного УФСБ прошли одиночные пикеты активистов «Молодежного Яблока». Причиной для проведения пикетов стал визит сотрудников ФСБ к родителям активистки Анастасии Антонец, одной из организаторов мероприятия памяти Бориса Немцова: они намекали, что активистке могут предъявить некие обвинения, если она не прекратит свою деятельность.
21 февраля был задержан один из пикетчиков, Иван Танский, на него составили протокол о нарушении порядка проведения публичных мероприятий. На следующий день суд отложил рассмотрение его дела. В тот же день, 22 февраля, другой пикетчик, лидер ставропольского отделения «Молодежного Яблока» Кирилл Бобро был задержан у себя дома. На него составили аналогичный протокол, и на следующий день Ленинский районный суд Ставрополя также отложил рассмотрение его дела, теперь заседание должно состояться 28 февраля.
ОВД-Инфо публикует рассказ Кирилла Бобро о ночи, проведенной в ОВД Ленинского района Ставрополя после задержания.
Это была моя первая ночь в камере. За мирный одиночный пикет, разрешенный по закону и прошедший без нарушений. И очень-очень надеюсь, что последняя). В Ленинском РОВД. После того, как полицейские подкараулили меня под подъездом. По той причине, что я не собирался идти к ним сам без повестки, а на их стук в дверь из дома не вышел.
Привезли меня еще часа в 4 и каждый раз говорили, что минут через 10 отпустят, сразу после оформления протокола. Но в итоге я прождал 5 часов. И только в конце узнал, что домой я в тот день вообще не поеду.
Ночевал в камере с 4 людьми, взятыми либо за нахождение в нетрезвом виде, либо за хулиганство, либо за избиение членов семьи. Камера была полна вшей, клопов и еще чего-то. Спать нужно было прижавшись друг к другу на твердых лавочках в пятнах засохшей крови. Телефон сразу забрали. Выходить в туалет либо покурить — а это была самая большая радость, хотя я и не курю, — давали редко. Я старался не нарушать порядок, поэтому охрана меня не била, а сокамерникам пришлось сложнее.
Одного из них доставили всего в крови, синяках. Но приехавший врач сказал, что он полностью здоров, и уехал. Хотя у человека ниже колена, например, было сплошное мясо, которое слиплось с джинсами. Среди ночи привезли старика, который потом оказался не стариком совсем (всего лишь 45 лет), с криками «я сейчас вздернусь» и попытками повеситься на свитере, за что его побили, и потом он вернулся спокойнее. Кстати, шнурки и любые веревки у всех изымаются, чтобы не повесились и других не задушили. Потом этот старик долго рассказывал про свои «ходки» и разные «хаты», пока его не попытались избить сокамерники, так как он мешал всем спать. От него я также узнал «полезную» информацию о том, как в Ставрополе достать боярку и фунфырики, которые сейчас запретили. От гепатитчика узнал, как достают героин и мак. А вот контуженный из ДНР мыслить адекватно не мог, и поэтому его отпустили домой, так как он пару раз обмочился и был вообще не в адеквате, после контузии малейшая доза алкоголя на него действовала очень сильно. А некоторые шли в камеру даже с радостью, потому что им очень хотелось отоспаться и пообщаться. Обязательная часть разговоров — рассказать, кто где сидел. Я сразу решил говорить только одно — «я политический» с важным видом, так как «похвастаться» еще чем-то я не мог, а произвести впечатление на «пацанов» — это необходимая часть бесед в «хате». Но, кстати, я был скорее рад тому, что был не один, так как одному с клопами в камере, где всю ночь горит свет, прохладно и грязно, можно сойти с ума. А так хотя бы время шло быстрее под разговоры о «ментах — пидара.ах» и других тюремных темах.
Заснуть было невозможно, я проспал примерно час. При каждой попытке заснуть то взгляд ловил клопа, ползущего по мне, то мешал храп и невероятная вонь, а еще старик, который даже во сне хвастался «ходками». Часа в 4 ночи ему стало плохо, он схватился за сердце. Пришедший мент вместо медицинской помощи предложил «пизд.лей» и выполнил свое предложение, но, правда, дал от сердца немного медицинского спирта (и, кажется, это было главной целью «больного»). А вот окровавленному гепатитчику дали только обезболивающее и марлю, чтобы остановить кровь (ничего другого не было).
Под утро даже дали еду. Комок каши с сосиской, я не стал рисковать есть, потому что вилок или ложек не дали, как и помыть руки. Мои новые «кентюрики» совсем не поняли, почему я не рад еде. Больше всего я всю ночь ждал, когда взойдет солнце. Хотя с ребятами я в общем-то подружился, и было иногда даже очень смешно слушать веселые истории и приколы. Утром отвезли на суд. Пока что мой процесс перенесли на 28 февраля.