Даниил Файзов рассказывает о задержании на акции протеста в Останкино.
На 10 примерно минуте меня свинтили (не сопротивлялся и вел себя вежливо). Не скандировал, не выкрикивал.
Сотрудники полиции не представились, лица не опознаю, а на резонный вопрос «За что?» ответили «Там объяснят».
В автозаке собралось в итоге 19 человек, нам включили печь (просили выключить, но были «неуслышаны»). Мы переписали фамилии задержанных и передали в овдинфо.
Дальше началась комедия. Около 15 милиционеров писали рапорта о нашем задержании — нас в актовом зале было пятеро — ближе всего сидевших к двери автозака. К слову сказать, пожилого 78-лестнего человека пассажиры автозака попросили освободить — и его освободили.
В актовом зале кроме паспортных данных интересовались национальностью. Мой друг Вова Жбанков записался евреем, пото му что нет, и не берут в евреи, а иногда хочется. Забыл спросить — оставил ли он себе документ на память.
В том же актовом зале висели портреты руководителей мвд (как бы оно не называлось) за всю историю Российского государства.
очень выделялись портреты Ягоды, Ежова и Берии. Т. е. не выделялись — такого же размера. Логически объяснить это я могу. По-человечески — нет.
Далее. По рапортам задерживавших меня сотрудников полиции (не уверен, что на суде будут именно они) — я выкрикивал лозунги «Позор НТВ» и «Полицейское государство». А на неоднократные просьбы разойтись отвечал отказом. Попробовал убедить капитана, составлявшего протокол что это ложь, и я имею полное право, если не заленюсь, подать в суд на этих сотрудников. В итоге в протоколе запись изменили (но не в рапортах, конечно!) и поставили 20.2 без комментария по поводу лозунгов.
Предельно интересно было общаться с капитаном. Фраза, которую он написал в моем объяснении: «Требования разойтись я не мог, потому что был в единственном числе». Минут пятнадцать потребовалось для того, чтобы объяснить, что я после «мог» нужен какой-то глагол. В итоге он признал, что по русскому у него тройка, но все же изменения внес.
Поскольку я как место работы указал «поэт, литератор», некий майор предложил, чтобы я почитал ему стихи. Что я и сделал с превеликим удовольствием. Надо будет в дальнейшем носить с собой книжку.
А так, если не считать потерянного времени (кстати, мой капитан первый протокол написал неправильно и пришлось переделывать, а это время) — все хорошо.
Спасибо всем, кто за меня волновался!