Законопроект, ужесточающий наказание за нарушения на массовых мероприятиях, комментируют юристы.
Максим Крупский, юрист организации «Юристы за конституционные права и свободы» (ЮРИКС):
Квалификация содеянного в качестве преступления находится в прямой зависимости от наступивших общественно опасных последствий. В случае с неоднократным совершением административного правонарушения степень общественной опасности деяния НЕ повышается. То есть если ты пять раз перешел улицу в неположенном месте, более высокой степенью общественной опасности это деяние характеризоваться не будет. Его все равно нужно будет квалифицировать как административное правонарушение. Повторное совершение правонарушения может влиять лишь при индивидуализации наказания — при принятии судом решения о том, какой вид наказания и в каком размере назначить. Это огромная разница. Если мы будем учитывать количество ранее совершенных административных правонарушений при квалификации содеянного, то фактически мы будем дважды привлекать человека к ответственности за одно и то же правонарушение. На примере митингов будет получаться вот что. X принял участие в акции 21 февраля. Его деяние квалифицировали как административное правонарушение. Потом он принял участие в акции 24 февраля. Это деяние также квалифицировали как административное правонарушение. А потом он вышел 3 марта, его приняли и квалифицировали деяние как преступление, заложив в него и 21-е и 24-е и 3-е. То есть 21-е и 24-е дважды учитывались при квалификации — один раз в административном процессе, второй раз — в уголовном. А это фактический возврат к понятию «рецидивиста» из совкового уголовного права, когда при квалификации деяния учитывалась личность виновного.
Кирилл Коротеев, старший юрист Правозащитного центра «Мемориал»:
Этот законопроект — полное безумие, он нарушает февральское постановление Конституционного суда по жалобе Эдуарда Лимонова на закон о митингах, не говоря уже о Европейской конвенции. То, что содержится в законопроекте, не совместимо ни с какими положениями о свободе собраний.
Штраф по КоАП участнику митинга вчетверо выше минимального штрафа по Уголовному кодексу, то есть тяжесть наказания уже и так сопоставима с УК. С другой стороны, логика законодателей абсолютно понятна: последние события показали, что авторы действующей редакции статьи 20.2 по версии июня 2012 года не добились своих целей. Полиция неспособна убедительно оформить документы даже по меркам не слишком требовательного к обвинению российского правосудия, и протоколы нередко возвращались в ОВД. Сейчас мы столкнулись с другой ситуацией: штрафы выносятся рутинно, их если не сотни, то десятки — но оказывается, что это никого не останавливает, массовые задержания не повлияли на то, что уже после того, как стали выносить штрафы, против войны с Украиной вышли 50 тысяч человек.
Конечно, это пока просто внесенный законопроект, и неизвестно, будет ли он принят и в каком виде. Не думаю, что, даже если он будет принят, он будет массово применяться, потому что уголовный процесс — это все-таки куда более требовательная процедура, и даже при самой широкой, легкой для доказывания формулировке все равно усилий будет требоваться больше, чем в административном процессе, а эффект, боюсь, будет нулевой. Идея авторов законопроекта в том, чтобы люди не выходили на улицу вообще. А люди выходят на улицу не потому, что есть закон или его нет, а потому, что они недовольны ситуацией, несогласны с политикой.
Даже обязательные работы в качестве меры наказания были признаны Конституционным судом незаконными в случае, если не было насилия на несогласованной акции. Тем более неконституционным будет назначение административного ареста за подобные правонарушения. Однако наличие ареста в качестве меры наказания позволяет полиции держать человека под стражей 48 часов, а не три, не торопиться с оформлением протоколов, удерживать человека незаконно, в неподходящих условиях. На самом деле, вместо того, чтобы заставлять полицию соблюдать действующий закон, как делало бы нормальное полицейское государство, авторы законы, думаю, оказывают полиции огромную медвежью услугу, поощряя ее дальнейшее разложение.
